Страх. Почтение. Ужас

Я буду вести речь об ужасе (terror), а не о терроризме. Я убежден, что такое слово, как «терроризм», отнюдь не помогает нам понять те чудовищные действия, которые оно обычно обозначает: чересчур оно расплывчато, чересчур широко. Ужас (ощущение террора), как и терроризм – неотъемлемая часть нашего настоящего: но я буду вести речь не о настоящем. Иногда полезно держаться от настоящего на расстоянии, полезно оградить себя от непрестанного шума новостей, окружающих нас. Чтобы понять настоящее, мы должны научиться смотреть на него со стороны. Или, если прибегнуть к иному сравнению, мы должны научиться смотреть на него сквозь перевернутый бинокль. В конце концов, я еще вернусь к настоящему в этом разговоре, но в несколько неожиданном контексте. Я еще скажу кое-что о настоящем – и даже несколько слов о будущем. Но сделаю я это лишь после того, как одолею долгий путь: я подойду к этому, так сказать, издалека.

В недавнее время (можно даже уточнить – после 11 сентября 2001 года) комментаторы политических событий стали часто упоминать имя Гоббса – автора «Левиафана». Эти имена – Гоббс, «Левиафан» – немедленно вызывают в памяти жесткие, отрезвляющие фразы: «война всех против всех» (bellum omnium contra omnes) и «человек человеку – волк» (homo homini lupus). Давайте же присмотримся повнимательнее к философу, который провозгласил эти афоризмы. (Оговорюсь, впрочем, что второе изречение, homo homini lupus, восходит еще к античности.)

Все толкователи объясняют, что Гоббс положил начало современной политической философии, впервые предложив секуляризованное толкование происхождения Государства. Я держусь иного мнения. Гоббс считал, что политическая власть подразумевает силу, но одной силы недостаточно.

Государство, этот «Смертный Бог», порожденный страхом, вселяет ужас: чувство, в котором сливаются страх и почтение. Для того, чтобы подавать себя как законную власть, Государство нуждается в таком орудии (и оружии), как религия. Это объясняет, почему современные размышления о Государстве основываются на политической теологии: такую традицию заложил сам Гоббс.

Это заключение позволяет нам взглянуть с другой точки зрения на феномен, который все еще находится в стадии становления, – на так называемую секуляризацию. Девиз Альберто Джентиле Silete, theologi, in munere alieno (лат. «Молчите, богословы, в чужих владениях»), цитируемый Карлом Шмиттом, можно отнести равно и к политической теологии, и к секуляризации. Чисто светская позиция, с которой Гоббс развивал свои размышления о Государстве как о «смертном Боге», весьма значима. Секуляризация не требует себе отдельной области, независимой от религии: она вторгается в область религии. И реакции против секуляризации, которые мы наблюдаем уже многие годы, можно объяснить (я сказал «объяснить», а не оправдать), имея в виду это вторжение.

Я начал разговор, сказав, что отдалюсь от настоящего, чтобы под конец вновь обратиться к нему. Многие из вас помнят бомбежку Багдада в марте 2003 года. Та военная операция носила кодовое название «Shock and Awe» («Шок и трепет»). В некоторых итальянских газетах оно переводилось как «Colpire e terrorrizare», что буквально означает «ударить и ужаснуть». Клара Галлини, историк религий, в статье, опубликованной 24 марта 2003 года в Il Manifesto, заметила, что такой перевод «не передает зловещей многозначности выражения в оригинале», которое подразумевает не столько ужас в психологическом смысле, сколько «священный трепет». В той же статье вспоминалось то место из Библии – Исход 23:27, – которое подробно комментировалось в знаменитой книге Рудольфа Отто «Идея священного»: «Ужас Мой пошлю пред тобою и в смущение приведу всякий народ, к которому ты пойдешь», – рек Господь.

Вложение	Размер
ltru_030-gin_2011.pdf	319.14 КБ