Канонизация конницы
Трудно сразу определить, Будда снится бабочке или бабочка снится Будде. Историческое или искусствоведческое повествование перед нами? Конница Буденного иллюстрирует условия возникновения полотна Малевича «Красная конница» или «мировой пожар», пламя гражданской войны зеркалит в радужных супрематических композициях художника. И аллегория становится реальностью: флаги победившей в Витебске супрематической революции отражают все многообразие флагов участвующих в гражданской войне сторон. Картина приобретает эпический характер в зооморфных образах сопровождающих портреты белых генералов (вероятно заимствуемых из советских плакатов времен гражданской войны). Вождь революции изображается «живучим человечком», а ее реальной силой выступает конница. Она не имеет определенной политической ориентации: фотография конницы генерала Корнилова, оказывается прототипом для картины Малевича. В этой подмене белого (цвет совершенства в символическом порядке Малевича) красным можно предположить тайное послание художника или узреть особое содержание образа, сравнимого с птицей-тройкой Гоголя. Куда стремится хтоническая энергия конницы, собранной в азиатских степях? Подчеркивая номадический характер революции, автор утверждает в ней энергию народного бунта.
Производимая советской идеологией поэтика революции, также канонизировала конницу. Один из первых ее силуэтов мелькает на черно-белой кинопленке как находка оператора в фильме «Красные дьяволята», 1923 г: по украинским холмам скачет Красная конница Буденного и вяло плетется конница Батьки Махно. Один из последних изводов этого канона, впитавший в себя и картину Малевича - заставка к «Неуловимым мстителям», ремейку «Красных дьяволят», где темные силуэты всадников, движутся между небом и землей на фоне восходящего солнца как уже совершенно бестелесные сущности.
Я наверное до мозга и костей конченный формалист. Меня более заводят вопросы формы, структуры и конструкции нежели суть вопроса (хотя по-моему это и есть настоящая суть вопроса), то КАК рассказывать достаточно известную историю, не являющуюся горячим событием современности, а находящуюся в архиве культурной памяти, кажется мне ее истинным содержанием. Ярко (не живописно, но коллажно) сконструированная «картинка истории», построенная на эффектах и аффектах. Я не могу к нему относится, как к историческому тексту. Как искусствоведческий текст он затрагивает и не решает ни одной эстетической концепции. Как художественный текст он слишком ярок и цветаст для описания столь трагических событий.
